«Иисус же сказал: нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда» (Ин. 12, 8).

В этих словах Спасителя заключается особый смысл служения ближним. То, что мы называем миссионерской работой, должно быть в первую очередь направлено на дело спасения души человеческой. Есть много слов, пытающихся объяснить суть христианского делания для оказания помощи нуждающимся. Одно из них — «филантропия», которое дословно переводится с греческого как «любовь к человеку». Однако с течением времени это слово стало обозначать всё больше снисхождения к немощи другого, к его материальным нуждам, или необходимости медицинского ухода и т. д. Часто такие действия ещё называют «социальный проект». Но при этом оказывается утерянным первоначальный смысл, а именно любовь ко всему человеку и во всей его полноте. Не только восполнение недостатков в пище, питии, одежде или медикаментах (что тоже немаловажно), а именно оказание помощи всему человеку, начиная с его души. Именно такой духовно-нравственной деятельностью испокон веков занимается Церковь. Не забывая о материальном, Церковь Христова делает главный акцент на непреходящем, нетленном и вечном.

Из учений Православной Церкви мы знаем о том, что каждое доброе дело должно делаться бескорыстно, искренне, от любви к Богу и ближнему своему. Бог же зрит в сердце человеческое и испытывает намерение каждого нашего поступка.

«Каждое доброе дело тщетно, если оно не рождает смирения» (преп. Исаак Сирин).

Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать, которая спомоществует для достижения духовной пользы как дающего, так и принимающего. Здесь мало внешнего «альтруизма» - бескорыстного самопожертвования и заботы ради благополучия других, здесь важно не погибнуть от собственной гордости. Русский философ Владимир Соловьёв в своей работе «Оправдание добра» называет альтруизм (т. е. самопожертвование - обратное эгоизму) — жалостью, что в частных случаях может иметь место. Однако жалость как снисхождение далеко отстоит от любви. Любовь не ищет ни награды, ни известности, ни собственной значимости от собственной жалости. Любовь просто творит добро от радости, потому что не может его не творить без всяких оговорок. Не так, как совершал «добрые» дела известный герой романа Мигеля де Сервантеса дон Кихот Ламанческий. Этот «рыцарь без страха и упрёка», находясь в самообольщении и в плену собственных иллюзий, боролся с ветряными мельницами, принеся в мир вместо доброго злое. Так Мефистофель на вопрос д.Фауста «Ты кто?» ответил: «Часть силы той, что без числа, творит добро, всему желая зла».

В нашем русском языке есть слово, которое более точно передаёт характер христианско-миссионерского делания — благотворительность. В этом слове есть главное — творение благого дела ради духовной пользы. Творить благое может только один Бог, мы же являемся его соработниками в деле спасения человеческой души, потому жертвенность и бескорыстность здесь сочетается с обоюдной духовной пользой дающего и принимающего.

Сам Господь дал нам образ благого служения ближним в своей последней притче о Страшном Суде, в которой, указывая на верных овец своих, отметил, что те совершали своё бескорыстное служение по естественному желанию любящего человеческого сердца. Они не осознавали собственных заслуг, не почитали это за подвиг, когда посещали больных, кормили алчущих, принимали странников, утешали в темницах сидящих. Движимые Христовой Любовью, они исполняли только то, что заповедовал им Творец и не могли иначе. Это естественное, можно сказать, нормальное состояние для души человеческой, преображённой Божественной благодатью. Средством для стяжания этой благодати может являться доброе дело ради ближних своих. Тогда Сила Божия споспешествует молитве, зрению грехов, «врачует немощная и оскудевшее восполняет». Именно к этому деланию призывает своих духовных чад Святая Церковь, чтоб никто не погиб, но унаследовал жизнь вечную.